Любимым стать не каждому дано.
Смахну слезу, и помолчу об этом.
Веками скорби вьет веретено,
А нити вяжутся в стенания поэтов.

Иную мысль осмелюсь донести.
Любовь доступна каждому сердечку.
Её в душе не трудно возрастить,
И всем дарить по кругу бесконечно...

Вдохните воздух. В нем полно любви.
И подышите глубоко, с улыбкой.
Прислушайтесь: проснулись соловьи,
И колокола звон качнулся зыбко.

Поют луга, проселки, и поля,
Пропитанные солнцем и любовью.
И ветер, облаками шевеля,
Готовит солнышку над лесом изголовье.

Вот малыши купаются в реке,
Искристую прохладу обнимая.
Любовь меж берегов и на песке.
Весь Мир — любви большая кладовая...

Не хочу сегодня я
Слушать чудо-соловья.
И красавца — кенара.
Признанного тенора.

Нет, не старческий каприз,
Не больничный эпикриз
Изменили мнение
На земное пение...
..........................
Я припомнил, как поют
Звезды арию свою,
В час, когда ведома мною
Дева лунною тропою...

В час, когда звучит в сердцах
Трель открытого ларца...
В час, когда встречает солнце
Звон лиловых колокольцев...

У супруги есть Айфон —
Современный «ноут».
На диван. И — в телефон.
В интернет, как в омут…

Если я к ней под бочек, —
Начинает злиться:
— Ну пойми ты, дурачок,
Двум не поместиться...

У меня, — старинный «комп».
«Плазма», и розетки.
Ухожу с комплектом в дом,
На диван соседки...

Нам воздушные шары
Дарят новые миры:
Мир мечты, и мир реалий,
Образное зазеркалье…

Мир животных, и зверей,
Мир картинных галерей,
Мир добра, тепла и света…
Шар — особая планета!

Принесите, люди, в дар, —
Газовый воздушный шар.
Осенью, зимой, и летом
Обойдусь без интернета...

Надоели буквы, строчки.
По душе, — простые точки.
Точки в небе, и пробел,
Где гусиный клин летел…

Без труда поставлю точки
На оранжевом песочке,
Где касался милых ног,
Бриз, пока не изнемог…

Точки жирные, большие —
Символы моих ошибок,
Чтобы не было беды,
Брошу в темный рот воды…

Возвращусь тайком, по точкам, —
По болотным шатким кочкам.
Не узнают сотню лет
Избавления секрет...

В землю сада брошу точки.
Вырастет ковер цветочный.
Буду замок возводить,
Где тебе хозяйкой быть...

­­У орнитолога есть радость, —
Заморских птиц сплетенье радуг...
Неповторимы и милы
Цветы для утренней пчелы...

Я не слепой, и не дальтоник.
Цветы лелеет подоконник.
Картины этой краше нет.
Но я — романтик, и поэт...

И мне любых цветов дороже
Румяный бархат нежной кожи,
Что нежится в косых лучах,
С волнистым шелком на плечах...

(пособие сообществу худаков)

Надоел мамон, — не скрою.
Плавлю жир своей рукою.
Пусть не кормленым живет
Мой прожорливый живот.

Стан, — что колокола медь.
Обещаю похудеть.
Мой отец был пузом худ.
Не носил балласта пуд.

Чтобы не смеялись люди, —
Вот мамону хрен на блюде.
К хрену — чистая вода.
Будет так теперь всегда.

Не гуди напрасно медь.
Буду радостно худеть.
И зимой, и жарким летом, —
Только хренова диета.

Наш первый вдох, и наш последний выдох, —
Два края Богом данного пути.
Не думайте о датах и о плитах,
Пока есть жизнь в ликующей груди!..

Сегодня, завтра — потерпеть!
А через день, — извольте греться!..
Душой желаю Вам, и сердцем
Сезона летнего и впредь.

Наденьте лёгкий сарафан,
И, обязательно, в цветочек.
Он Вам к лицу, бесспорно, очень!
Я в этом деле не профан…

А то, что дождь стучит весь день, —
Не принимайте близко к сердцу.
Для осени прикроем дверцу.
Любой напишем бюллетень...

Прошу прощения за все, что не сказал.
За музыку, звучавшую подолгу.
За то, что в небе звёзд не замечал,
Пытаясь петь фальшиво, и без толку.

А мог ли я в ту пору быть иным,
Когда бурлила молодость по жилам?!
Дым белой ночи, сигаретный дым,
Луна сквозь клен особая светила...

Прошу прощения за «деревенский» нрав,
За неумелую мальчишескую ласку,
За не подаренный букет цветов и трав,
За не придуманную трепетную сказку...

Не воздыхай о том, что не сбылось,
И не тужи о том, что не досталось.
Пока вращается в пути земная ось,
Для Вечности печаль, — такая малость…

Господь велик, и велика любовь.
И радость душ — вселенского размера.
Все измеряй рулеткою веков,
А не хвостом навязчивой Химеры...

Танцплощадка. Летний сад,
Песней зачарованный.
Нет сомнений и преград
Для души взволнованной.

Ей всего шестнадцать лет,
И портфель с тетрадками.
Только бабушка живет
Рядом с танцплощадкою...

Домик старый у реки,
Луг духмяный с копнами.
Танцплощадки огоньки,
Музыка под окнами…

Ох, как сладостно поют
Вокалисты — лапушки!
После танцев остаюсь
Ночевать у бабушки...

Идеального нет на свете,
Не замаранной чистоты.
Обнадёжил попутчик ветер:
— Есть, есть образец доброты.

Не в заморских ларцах подземных,
Не в построенной высоте...
Доброта в сундуках не дремлет.
Не живет она в духоте.

Я нашел, а вернее, — встретил
В нашем крохотном городке.
В самом тихом краю на свете,
— На особенном островке.

Доброта — это смех, и трепет.
Доброта — это взгляда пух.
Доброта — это лучик света.
Доброта — это нежность рук.

Торопился бродяга — ветер,
И на крыльях секрет унес…
Я кричал: — Доброту, где встретил?!
Назови мне хоть цвет волос...

Июль растаял, словно воск.
И, — август, в шелковой сорочке...
На небе кучер — водовоз
Все чаще громыхает бочкой.

Стекает по щеке вода.
Дождинка то, или слезинка?
Движенье к осени всегда
Ложится на лицо росинкой.

В тумане копны на лугу.
Господь плоды в садах развесил.
А я привыкнуть на могу
К замене месяца на месяц...

Творца стихов боготворю,
Когда он вяжет опус новый.
Он слышит раннюю зарю,
Он видит шепот лепестковый.

Идет босой по облакам.
Дождинки стряхивает с тучки...
И оживает на листах
Фантазия, посредством ручки...

Неугомонные творцы
Слегка назойливы, беспечны.
Весной игривые скворцы
Им подражают на скворечнях.

Им подражают ручейки,
Сползая нитью синеватой,
Вплетаясь в кружево реки,
Накрывшей камни перекатов.

Творца стихов боготворю,
Но подражать ему не в праве.
Стихи гранёные дарю
В своей серебряной оправе...