Версия для слабовидящих

Вход в систему

КАПЧА
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.
Fill in the blank
 

Опалённые войной

27 января - День снятия блокады Ленинграда

Война принесла ни с чем несравнимые потери, разруху, страдания. Она унесла миллионы жизней, исковеркала людские судьбы. Дети, перенёсшие тяготы военного лихолетья, - одна из трагических страниц истории.

Это было в 1943 году. Отец воевал, а наша семья перебралась из Калининской области в Ленинградскую на его родину в деревню Проказово. Поселили нас в дом, хозяева которого жили в Ленинграде. В этой деревне, кроме местных, были и люди из блокадного Ленинграда. Практически все работали в колхозе. На новое место жительства мы привели корову, вели её 150 километров. Жили не голодно: было своё молоко, часть которого сдавали государству. На трудодни получали яйца, картошку, зерно, турнепс.

Мы с сестрой стали ходить в школу, которая была от нашей деревни в полутора километрах. Я училась в третьем, сестра в седьмом классе.

В памяти до сих пор сохранился один из зимних морозных вечеров. Все мы тогда были дома. Услышали шум подъезжающей машины, потом раздался стук. Мать открыла дверь, и в дом вместе с колхозным бригадиром тётей Нюшей вошёл военный в белом полушубке, в валенках и с большим свёртком в руках. Он положил его на кровать и обратился к матери:

-Мы из Ленинграда, привезли к вам в деревню детей. Пусть с дороги отдохнут немного, а через неделю их заберём, повезём дальше. Вот вам оставляем девочку четырёх лет. Сейчас помойте её да покормите, но только немножко. И всю неделю кормите часто, но маленькими порциями.

Бригадир рассказала матери, что в нашу деревню, а это 75 дворов, пришли две машины с детьми из блокадного Ленинграда. Что это были за дети, я не могу точно сказать, скорее всего, детдомовские. Тётя Нюша протянула матери тетрадку и велела расписаться, после чего они удалились.

В нашем доме была лежанка с вмазанным в неё котлом, в котором всегда была горячая вода. Мать велела мне подбросить в топку дров, чтобы вода ещё немного подогрелась, налила её в таз и подошла к кровати. Развернув свёрток, она достала оттуда маленькую девочку. Это было страшное зрелище: кости, обтянутые кожей, ручки чуть потолще карандаша... Она не могла ни стоять, ни сидеть. Она ни плакала, ни разговаривала. У моей мамы из глаз полились слёзы. Она сняла с ребёнка одежду и велела выбросить её в печку.

Я смотрела на девочку и не могла понять, что такое у неё на голове какой-то серый берет. Я спросила об этом у матери. Мама провела рукой по её голове, после чего осталась светлая полоса. Оказалось, что это было скопище вшей.

Выкупав, мама завернула её в простыню и начала кормить из ложки. Девочка только открывала рот, не говоря при этом ни слова.

Моя мама работала телятницей в колхозе, не ходить на работу она не могла. Поэтому сидеть дома с ней было поручено мне, чему я очень обрадовалась, так как не нужно было в такую даль по сугробам ходить в школу.

Так мы и были целую неделю вместе с этой ленинградской девочкой. Теперь я уже забыла её имя, но тогда, расписываясь в тетрадке за полученного ребёнка, мать видела и имя, и фамилию девчушки. Но ведь столько лет прошло с тех пор...

Девочка не доставляла мне никаких особых хлопот. Мать велела кормить её творогом с молоком по две ложки. Иногда от жалости к ней я давала чуть больше, но всё равно старалась придерживаться нормы, так как понимала, что нарушение её может привести к непоправимому. Девочка была настолько слаба, что ни поиграть, ни поговорить с ней было невозможно. Она даже не могла сидеть, только лежала, иногда открывала рот, время от времени спала.

Конечно, одной недели было мало для того, чтобы полностью восстановить истощённый организм. Но, тем не менее, за этот период у неё как-то изменилось, посвежело лицо. Всё-таки уход и питание сделали своё дело.

В назначенное время, как и обещали, за детьми приехали военные. В центре деревни, на «пятачке» около правления колхоза, собрались практически все её жители, чтобы проводить своих подопечных. Мама вынесла и нашу девчушку. Она была полностью переодета в одежду моего братишки и завёрнута в одеяло. Мы передали её одному из военных. Со слезами отдали ребятишек и другие жители. Оставить их у себя возможности не было: взрослые были целыми днями заняты на колхозных работах.

Детей погрузили в крытые машины, и они по заснеженной дороге двинулись дальше, к месту своего назначения. А мы ещё долго смотрели им вслед.

В памяти навсегда остался этот короткий эпизод моего военного детства, как и образ молчаливой, истощённой девочки, как бы олицетворяющий всех детей блокадного Ленинграда, сполна испытавших горести войны.

Е. Морозова

]]>]]>