Версия для слабовидящих

Вход в систему

КАПЧА
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.
Fill in the blank
 

Они сражались за Родину

]]>]]>

 

Было у неё три сына...

по материалам газеты "Крестцы"

18 февраля 2009 года №16

    В начале  50-х годов мы с матерью помогали по­дсушить сено её старшей сестре и моей  тётушке, которую звали Груша. Это была высокая, немного полноватая жен­щина, с крупными чертами лица и с боль­шими сильными руками. Травы, которую ночью скосил её сын Иван, было не очень много. Мы быстро распустили её на лу­жайке возле дома и сели отдохнуть.

    Стояла июльская жара, воздух был бук­вально насыщен запахом разнотравья: жители посёлка сушили сено на обочинах дорог и по канавам. Коров в то время дер­жали многие, их было около пятисот, не считая коз и овец. В послевоенные годы они спасли жителей от голода.

    Немного отдохнув, мы начали шеве­лить сено, а когда закончили работу, тё­тушка подошла ко мне и попросила: «Сынушка, посмотри, не открыт ли свето­фор». Я не знал, что такое светофор, и посмотрел на мать. Она, показав мне на мачту с перекладиной наверху, находя­щуюся вдали от дома, объяснила, что если перекладина поднята, значит, све­тофор открыт. Он был открыт.

- Ох, что-то я совсем заработалась, пора ставить самовар, - спохватилась тётушка.
Мы вместе с нею зашли на кухню, тётя быстро раздула угли, и уже через минуту самовар в её умелых руках зашипел, а потом закипел. Мать поставила его на стол, а хозяйка достала из печи кокорки. Мы сели за стол и стали пить чай.
    Тётушка сидела у окна, вглядываясь в дорогу, которая проходила возле дома. Вдруг она неожиданно поднялась из-за стола: «Ох, не идут мои сынушки, не идут мои родные!», прошла в соседнюю ком­нату, упала на кровать и зарыдала. Ни­когда в жизни: ни раньше, ни потом - я не слышал такого душераздирающего плача. Я смотрел на тётушку и на мать, кото­рая, присев на кровать, плакала вместе с нею. Наконец, успокоившись, они подо­шли к иконе и долго молились, прося Гос­пода вернуть сыновей тёти домой или хотя бы указать, где лежат их косточки.
    Пошевелив сено во второй раз, мы сгребли его в валки и сложили в кучи. Работа была закончена, и мы с мате­рью пошли домой. Скорбно оглядыва­ясь на дом сестры, мать рассказала мне, что у той было три сына - Иван, Александр и Николай…
    Время было тяжёлое: гражданская война, разруха, коллективизация, голод. Сколько же нужно было работать, чтобы поднять троих сыновей! И она работала - на лесоповале, на погрузке и разгрузке вагонов, вела домашнее хозяйство. На её дворе всегда были корова, овцы, куры, а в огороде - обилие овощей. Здоровы и сыты ребята, на праздник есть сытый кусок. Именно о таких русских женщи­нах писал Некрасов.
    Дети, как могли, помогали ей. В 1935 году её старший сын Иван уже пошёл работать. Устроился в только что от­крывшийся механизированный Крестецкий лесопункт. Там овладел специально­стью тракториста, и это в дальнейшем определило его судьбу.
 
]]>]]> Три года проработал Иван (на снимке) в лесопункте, а в 1938 году его призвали в армию. О том, как проходила служба, он рассказывал мне сам. В армии тогда царила строжайшая дисциплина, каждый день учения, строевая и физическая под­готовка, стрельбы, марш-броски на 25-30 километров в любое время суток, в любую погоду с выходом на конечный пункт, где нужно было окопаться, произ­вести стрельбы, перейти в атаку на ус­ловного противника. В задачу Ивана вхо­дило перетаскивать трактором ХТЗ зе­нитные установки с одной позиции на другую, развернуть их и приготовить к стрельбе. Брат рассказывал, что их пол­ком командовал невысокого роста, но крепкий физически подполковник. Фами­лию его он мне не называл, сказал толь­ко, что солдаты между собой называли его батей. Он прошёл Первую мировую и гражданскую войны и являлся примером как для солдат, так и для офицеров. Полк под его руководством был одним из луч­ших в Ленинградском военном округе.
    В том, что немцы оказались в сентябре под Ленинградом, а в октябре под Моск­вой, винить можно кого угодно, только не русского солдата. Он к войне был готов.
    Великая отечественная застала часть Ивана под Таллинном. С первых же дней ему с товарищами пришлось вести огонь по вражеским самолетам, которые беспрерывно бомбили город и стоящие на рейде корабли. Затем нача­лось отступление. Это были два месяца тяжелейших боёв. Каким чудом выжил - Иван не знал. Но чудо простое: солдаты были подготовленными, умели делать всё, а их командир умел командовать. После двухмесячного отступления полк Ивана оказался под Ленинградом, вра­жеское кольцо замкнулось, фронт стаби­лизировался. А в начале лета 1942 года последовала команда: «Сняться с пози­ций и прибыть на одну из товарных стан­ций». Там, под проливным дождём, имен­но такую погоду выбрал командир, опа­саясь налёта вражеской авиации, полк начал грузиться в эшелоны. Целые сутки солдаты грузили орудия, технику, бое­припасы, продовольствие. Под покровом ночи два эшелона двинулись сначала на восток, а затем повернули на юг. Бойцы думали, что их перебрасывают под Ста­линград, но после почти десятидневного пути оказались на берегу Каспийского моря в городе Баку.
    Баку в то время был центром нефте­добывающей промышленности Советско­го Союза. И здесь существовала угроза нападения со стороны Турции. Она в лю­бой момент могла вступить в войну. А с турецких аэродромов до Бакинских про­мыслов было рукой подать. Поэтому зе­нитные установки были рассредоточены по всем нефтяным промыслам для их охраны. Вступит Турция в войну или нет, решалось под Сталинградом. Но Сталин­градская битва закончилась полным про­валом немецкой стратегии, враг был раз­бит и отброшен, и это охладило пыл Тур­ции. Для Ивана это означало, что его участие в военных действиях, по сути, закончилось. Он так и служил до конца войны на Кавказе. Писал оттуда письма, в которых сообщал, что у него всё нор­мально, он жив и здоров.
    В 1946 году Иван демобилизовался и сразу же пришёл на работу в тот же самый лесопункт, который преобразовал­ся в Крестецкий леспромхоз. Именно вокруг таких, как он, как Анатолий Фуфин, Анатолий Иванов и других наших земляков сформировался коллектив, ко­торый в дальнейшем сделал предприя­тие одним из ведущих и самых лучших по производительности труда леспром­хозов Советского Союза. Посмотрели бы фронтовики, что сталось сегодня с на­шим леспромхозом. Позор! Позор всем пе­рестройщикам!
    Жизненный путь Ивана закончился в 1991 году. Трудовой стаж его составил более 50 лет.
 
 ]]>]]> Другими были судьбы его братьев. Александр (на снимке) после оконча­ния первой школы вместе с моей сес­трой работал в типографии. Это был один из любимцев крестецкой молодё­жи. Он занимался спортом, играл в футбол за команду «Лесосплав». В ней также играли братья Фуфины, Дунае­вы, Сафроновы, Пейко, Епащенко.
    В конце июня 1941 года все они были призваны на войну. Сестра рассказыва­ла, что на железнодорожной станции в день проводов на фронт собрались, по сути, все жители посёлка. На команду: «По вагонам!» толпа откликнулась сто­нами и рыданиями. Это нам в кино пока­зывают, что на войну родных провожали с песнями и плясками. Какие песни, ка­кие пляски! Жёны и матери прекрасно понимали, что видят своих ненаглядных, возможно, в последний раз.
    Сашка простился с друзьями, с род­ными, с отцом, дедом, бабушкой. Проща­ясь с моей старшей сестрой, он сказал: «Не плачь, сестрёнка, вот разобьём га­дов и вернёмся». К последней он подо­шёл к матери. В этот момент раздался удар колокола, поезд стал трогаться. Она схватила его своими сильными руками и, обливаясь слезами, стала целовать и обнимать. Её с трудом оторвали от сына, и он, вскочив на ступеньку мимо прохо­дящего вагона, махал рукой до тех пор, пока состав не скрылся из глаз. Почти бесчувственную тётушку погрузили на телегу и привезли домой. Материнское сердце, по всей вероятности, подсказы­вало ей, что она больше никогда не уви­дит своего средненького.
    В конце июля в дом тёти пришло изве­щение, что Александр Владимирович Осипов пропал без вести. Без вести пропавшим он числится и по сей день...
 
]]>]]> Младший сын Николай, 1925 года рождения, в начале войны доброволь­цем вступил в истребительный батальон, который был сформирован в на­шем посёлке. В задачу бойцов входи­ла охрана железнодорожных вокзала и моста, аэродрома, склада с боеприпа­сами, хлебопекарни. Крестцы в это время были как бы перевалочной ба­зой, сюда перевозились грузы автома­шинами и по железной дороге. Старо­русский фронт снабжался именно от­сюда. Поэтому нужно было соблюдать все меры предосторожности. Истре­бительный батальон к тому же борол­ся с диверсантами и шпионами, кото­рые забрасывались на территорию по­сёлка. Одного из диверсантов Николай вместе со своими товарищами захва­тил и обезвредил, за что ему была объявлена благодарность.
    В начале 1943 года истребительный батальон был поднят и отправлен на Ле­нинградский фронт. Сначала от Николая приходили письма, что у него всё хоро­шо, он жив и здоров, а в конце января 1944 года пришло извещение о том, что Николай Владимирович Осипов пал смер­тью храбрых в боях за освобождение Ле­нинграда. И только в шестидесятые годы,  родные узнали о том, что он захоронен в Большом Вертолове Пушкинского райо­на Ленинградской области. Тётушка, её старший сын Иван и моя мать побывали на месте захоронения Николая.
    На огромном поле, рядом с небольшой деревушкой, стоит обелиск. Местные жи­тели рассказали, что 14 января 1944 года в лютую стужу в этом месте наша пехота, раз за разом поднималась в атаку на сильно укреплённые позиции гитлеров­цев. И только к вечеру сумела ворвать­ся в немецкие окопы. Поле было усеяно телами советских солдат. Через несколь­ко дней похоронная команда и местные жители похоронили их в одной братской могиле, над которой сейчас возвышает­ся обелиск. На граните этого обелиска вы­сечено и имя Николая.
    Прошло время, и брат Иван вместе со своими сыновьями Николаем и Алек­сандром ещё раз посетили эту могилу. А тётушка до конца своей жизни ждала сво­их сыновей. Она не ходила в кино, где показывали, что солдаты, считавшиеся погибшими, возвращались с войны до­мой, она не читала Симонова «Жди меня», но она ждала. Ждала, что однаж­ды в утренней тишине громыхнёт на сты­ках железнодорожный состав, а затем под открытый светофор медленно, шипя парами и лязгая тормозами, подползёт к вокзалу, прогудит и замрёт, а минут че­рез 15-20 из-за поворота покажутся пас­сажиры. И среди них она увидит своих сыновей. Впрочем, не столько увидит, сколько узнает по походке, которой хо­дили её высокие, сильные ребята. Но они не шли, как не пришли миллионы самых дорогих, самых любимых, самых близких людей, погибнув в той страшной проклятой мясорубке под на­званием война...
Хотят ли русские войны?
Ю. Круглов
Фото из семейного архива