Опять стихи и череда бессонниц.
Бумага, как души несчастной клок.
От абажура россыпью лимонниц,
Летят электроблики в потолок.

Но все пока нетронуто и нежно,
Нелепый дым, еще нелепей труд.
Я выпекаю строчки безмятежно
С обычных слов, но кажется из руд…

На степь ковров текут ночные тени
И засиняет окна тишина.
Тут не скрипят бетонные ступени,
Здесь тихо, будто кончилась война.

Луна плетет завесы плотных терний,
Сквозь шторы, проливая синеву.
А звезды продолжают хор вечерний
И в вечность всех мерцанием зовут.

Мне хочется любовь внести в поэму,
Твердить о мудрой, вечной доброте…
Но струнки чувств расстроены и немы,
И пальцы погрубевшие не те…

Лакая ночь, луна плывет над миром,
За нею звезд горящая картечь.
Мне хочется сменить свою квартиру,
А может даже голову отсечь.

Умчать туда, где мир необитаем,
Забыть всех рифм напевы и молчать…
Как жаль, что мы себя не выбираем,
А лишь пытаемся к чему – то приучать.

И в этой многолетней дрессировке
Я принял «пряник», но боюсь «кнута».
А грубых душ вращаясь заготовки,
Решили, как сбывается мечта.

Здесь рвут цветы, любуясь красотою,
Хотя она прекрасна, не жива.
Трясут порой котомкою пустою,
Пытаясь выдать нужные слова…

Один писал о трудностях деревни,
Хотя не выезжал и за кольцо…
Я слышал бред, но он был правдой древней,
От классика, пощечиной в лицо.

Читал сто тысяч песен о цунами,
Там сакурой измазали листы.
Наверное, беда случилась с нами,
И мы такие грешные Христы…

Как ночь темна, в цветах домашних осень…
Мне бьет в глаза острейший лучик бра,
Как - будто я преступник на допросе,
И ждет меня презумпция добра.

Умоют кафель, вынесут в двенадцать…
Поэтам не приходится стареть.
Всего страшней, как водится – бояться!
Всего теплей, как кажется – гореть!

Не взвешивая прибыли и риски,
Все наизнанку, вывернув нутро,
Гори, но не спали ближайших близких…
Я водку пью, не жмурясь, как «Ситро».

Я не бахвалюсь пьянством многолетним,
Я говорю «Здоров» и сразу в бой!
Но сушит губы солнце на рассвете,
Вливая в эту комнату прибой.

Вот так и ковыряюсь у оврага:
И глубь сильна, но прыгать тяжело!
А деньги – это ценная бумага,
Но мне с другой бумагой повезло…

Пусть не купить с нее и нет продажи,
Пусть эти кипы слягут в антресоль.
Но я надеюсь, кто – то позже скажет,
Что я умел на дырки сыпать соль.

И этот голос будет отзываться,
В столбцах веков без мудрости седин.
Умоют тело, вынесут в двенадцать
И назовут поэтом для рябин.

А их закат мерещится у тына,
Летит их бисер к рылу порося.
Живет мой лес, я слышу голос сына…
А может, где есть баба на сносях…

По - человечьи, значит нужно - просто!
Природу продолжать, а не гнобить!
Ведь ты высок, хотя есть выше ростом,
Что о косяк рискуют лоб разбить.

Вот так ночую, не сомкнув глазища,
Вот так живу, лелея смерть свою.
Бессмыслен, как топор без топорища,
Как мокрый порох в бешеном бою.

Опять стихи и череда бессонниц.
Бумага, как души несчастной клок.
От абажура россыпью лимонниц,
Летят электроблики в потолок.

27.03.2011