Версия для слабовидящих

Вход в систему

КАПЧА
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.
Fill in the blank
 

"Поэт Иван Коневской и Боровичский край"

А.А. Игнатьев, научный сотрудник 

Боровичского филиала НГОМЗ.

(в рамках проведения Сологубовских чтений)

           
«Он сыграл у нас ту же роль, что Рембо в конце 60-х годов во Франции»[1], - так в 1920-х годах обозначил место Ивана Коневского в русском символизме профессор-эмигрант Е.В. Аничков. Возможно, что сопоставление этих двух поэтов кому-то покажется некорректным, но вот что говорит современный исследователь: «Ему, стоявшему у истоков русского символизма, суждено было стать соединительным звеном между русской поэзией ХIХ и ХХ веков, предшественником А. Блока, Вяч. Иванова, Ю. Балтрушайтиса, Н. Гумилева, О. Мандельштама, Б. Пастернака». И далее: «Поэтическую культуру русского символизма невозможно постичь без И. Коневского, как французскую – без Ш. Бодлера, английскую – У.Б. Йитса, немецкую – С. Георге, австрийскую – Г. фон Гофмансталя»[2].
Сегодня о поэте Коневском знают лишь специалисты и немногие ценители русской поэзии Серебряного века. Многие исследователи, настойчиво по отношению к нему употребляют словосочетание «забытый поэт». Но, как отмечает профессор А.В. Лавров, «таким же «забытым» казался этот поэт и для своих младших современников»[3]. К 100-летию со дня смерти в Томске был издана книга произведений Ивана Коневского, в которую вошли все известные стихи поэта, критические статьи и письма. В книге опубликованы практически все воспоминания современников, среди которых В.Брюсов, А. Блок, В. Пяст, В. Иванов, М. Волошин, А. Белый, С. Маковский и др. Однако, судьбе было угодно, чтобы целый ряд исследований его творчества оказался невоплощенным. Так, например известно, что о Коневском, после его трагической смерти, собирались писать Вяч. Иванов, С. Городецкий и М. Шик[4]… По разным причинам, эти замыслы оказались не исполнены. Ленинградский ученый-филолог Н.Л. Степанов в 1930-х гг. подготовил материал для печати в серии «Библиотека поэта», но его рукопись пролежала в издательстве до начала войны и погибла под бомбежкой[5]. Правда, репринтное издание книги Коневского «Стихии и проза»(1904), издали за границей, а его сонеты неоднократно входили в различные антологии[6].
            А впервые его стихи были напечатаны в коллективном сборнике четырех авторов (К. Бальмонт, В. Брюсов, М. Дурнов и И. Коневской), который назывался «Книга раздумий»[7]. К участию в этом сборнике его привлек знаменитый Валерий Брюсов.
В своей «Автобиографии», с благодарностью перечисляя «учителей», В.Я. Брюсов писал: «…значительное влияние оказал на меня Иван Коневской, хотя он был моложе меня лет на пять. Если через Бальмонта мне открылась тайна музыки стиха, если Добролюбов научил меня любить слово, то Коневскому я обязан тем, что научился ценить глубину замысла в поэтическом произведении, - его философский или истинно символический смысл.» И далее: «…Коневской своим примером, своими беседами заставил меня относиться к искусству серьезнее, благоговейнее…»[8]
Иван Коневской (настоящее имя – Иван Иванович Ореус) родился 19 сентября 1877 года в Петербурге. Его отец, тоже Иван Иванович, потомок старинного шведского рода, представители которого занимали высокие государственные посты в России, дослужился до генерала от инфантерии. Тридцать пять лет он был начальником военно-исторического архива в Генеральном штабе, заведовал отделом военной истории в издании «Энциклопедического словаря» Брокгауза-Ефрона, где опубликованы более 500 его статей[9]. По просьбе Брюсова он написал воспоминания о сыне, которые озаглавил «Иван Коневской. Сведения о его жизни»[10].
Иван был единственным ребенком у родителей, «потерявших перед тем всех детей»[11]«Создалась семья из двух лиц: старика-отца и ребенка-сына; третьим членом был дядя мальчика, деверь генерала Ореуса (муж его сестры), одних с ним лет и издавна с ним дружный. В такой обстановке, в глубоком уединении, протекло все детство Коневского», – писал Брюсов в статье о Коневском. И далее: «Как все дети, выросшие без товарищей, в среде взрослых, Коневской развился рано; одиночество и слабое здоровье влекли его не к играм на вольном воздухе, а к тихим занятиям за столом, прежде всего к книгам; предоставленная свобода позволяла использовать досуг по своему усмотрению. Живя постоянно в тесном общении друг с другом, большую часть времени, проводя вдвоем, зимой – в Петрограде, летом – обычно в Финляндии, отец и сын, конечно, были связаны не только любовью, но и странной при различии лет дружбой»[13].. Когда он родился, отцу было 47 лет. Мать его, Елизавета Ивановна, урожденная Аничкова, происходила из дворянской военной семьи[12]. В 1891 году она умерла.
В 1890 году генерал отдал сына в 1-ю петербургскую гимназию, прямо в 3-й класс. Попав в сплотившийся круг одноклассников, привыкший к одиноким раздумьям и серьезному чтению, молодой Ореус был понятен очень немногим из них. О чем свидетельствует следующий фрагмент из воспоминаний его отца: «Что касается правдивости, то она составляла существенную черту в душе юноши. Он просто не умел лгать: всякая ложь возбуждала его к протесту. В гимназии это повело его ко многим выходкам, напоминающим подвиги Дон Кихота. Сохранилась карикатура, нарисованная одним из гимназических товарищей Коневского. Он изображен в виде жреца, сжигающего на жертвеннике разные подстрочники, шпаргалки и другие приспособления для обмана учителей. В гимназии Коневской скоро был ознакомлен товарищами с теорией эротических наслаждений, но на деле сохранил целомудрие духа и тела и до конца дней своих остался девственником»[14].
К внешним событиям короткой жизни Коневского можно отнести две поездки в Западную Европу в 1897 и 1898 годах, три поездки в Москву к В. Брюсову, отдых с отцом на финских курортах, посещение родственников на озере Селигер (1900) и двухмесячное пребывание в Новгородской губернии (1896).
В книге Л.В. Подобед «Боровичские усадьбы и их обитатели», в главе посвященной роду Аничковых, есть упоминание о поэте И. Коневском, гостившем в усадьбе Зализенье в августе 1896 года. В примечании сказано, что под его сонетом «Священные сосуды» стоит дата и место написания – «Боровичский уезд»[15].
В качестве источника автору послужило письмо поэта К. Гарновского – Л.Р. Фрумкину, краеведу-филологу: «Брат писал мне, что Вас интересует И.И. Коневской (Ореус). По этому поводу могу сказать следующее. У меня была его книга прижизненная «Мечты и звуки», подобранная мной в 1930-х гг. в библиотеке, в «макулатуре» предназначенной для сдачи на Вельгийскую бумажную фабрику. Кто-то от книги уже и переплет оторвал. На книге была дарственная надпись, которую дословно не помню, но в общем так: «Глубокоуважаемому» (или что-то в этом роде) «…Ивану…Аничкову» и еще два-три слова. Подпись – «Ореус». Где была сделана дарственная надпись, кажется, не было указано. В книге есть два или три стихотворения, под которыми стоит «Боровичский край». Местный колорит в этих стихотворениях незаметен. Очевидно, Коневской гостил у Аничковых какое-то время»[16].
В некоторых коллективных сборниках, действительно, можно увидеть стихи И. Коневского с пометой «Боровичский уезд». Но в какой именно усадьбе, а точнее – у каких из Аничковых, гостил Коневской, не ясно, ведь в уезде Аничковым принадлежали несколько усадеб. Зализенье, например, была собственностью младшей ветви рода, в лице братьев Ивана, Дмитрия и Александра Ивановичей Аничковых[17]. Усадьба Ждани принадлежала братьям Ивану и Евгению Васильевичам Аничковым[18]. Были в уезде и другие землевладельцы, носящие эту фамилию[19]. Будучи родственником (в какой степени еще предстоит выяснить), молодой Ореус мог остановиться у любого из них.  
Источником для составителей антологий служит единственная прижизненная книга поэта «Мечты и думы Ивана Коневского» (1900)[20] этой книге автор дает примечание первому и второму разделам: «1. В келье и в поле. 1895/96 – зима и лето. Боровичский уезд в Новгородском краю. Петербург»; «2. Сонеты. 1896. Позднее лето и ранняя осень. Боровичский уезд в Новгородском краю. Петербург». Под целым рядом стихотворений – количеством семь – стоят точные даты и место: Михайловское. Кроме того, в Рукописном отделе ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН хранится письмо И. Коневского, отправленное из Михайловского в редакцию журнала «Северный Вестник» с просьбой передать г-ну Виленкину (Н. Минскому) стихи «Меж нив» и «На лету». На конверте поэт указал свой летний адрес: «Николаевская ж.д. Ст. Валдайка. Село Михайловское»[21].. В
Согласно «Списку населенных мест Новгородской губернии» ус. Михайловское Пирусской волости принадлежало в 1910-х гг. наследникам К.А. Панаева[22]. Но в конце 1890-хх гг. постоянным ее обитателем был И.А. Панаев, на личности которого следует остановиться подробнее.
Ипполит Александрович Панаев (1822-1901) принадлежит известному дворянскому роду. Выпускник Института путей сообщения, он принимал участие в строительстве Николаевской железной дороги (участок близ Валдая). Его ранние повести и рассказы, а также – один роман, печатались в журнале «Современник», одним из редакторов которого был его двоюродный брат. В 1856-1866 гг. Ипполит Александрович заведовал конторой и хозяйственной частью (вместе с И.И. Панаевым) этого журнала, а также «был совладельцем (с С.В. Звонаревым и при участии Некрасова на паях) книжного магазина при конторе журнала»[23]. Если комментаторы полного собрания сочинений Н. Некрасова называют И.А. Панаева возможным автором «боровичских глав» романа «Три страны света»(1848-1849), написанного Некрасовым и А.Я. Панаевой[24], то в словаре «Русские писатели. 1800-1917.» он однозначно назван «анонимным соавтором», а также возможным участником в написании романа «Мертвое озеро» (1851) тех же авторов[25]. В 1870-х гг., под впечатлением книги Г.Гейне «К истории религии и философии в Германии», он заинтересовался философией. Как сообщает «Энциклопедический словарь» Брокгауза-Ефрона, Ипполит Александрович стал автором «многочисленных, но лишенных научного значения книг философского содержания»[26]. Там же приводятся названия этих книг: «Разыскатели истины»(1878), «Пути к рациональному мировоззрению» (1880), «О влиянии направления знания на состояние умов» (1882) и др.
В 1896 году Ипполиту Александровичу шел уже восьмой десяток. Вероятнее всего, в это время он уже почти безвыездно жил в деревне и был рад гостям, наезжавшим в летнее время. Узнать, каким образом оказался абитуриент Петербургского университета на даче у этой «живой легенды», пока не представляется возможным (следует поднимать архивы генерала И.И. Ореуса и И.А. Панаева), но вероятнее всего, что Ипполит Александрович был давним знакомым генерала. Встреча этих непохожих на первый взгляд людей, юноши и старца, оказалась не случайной. Именно Панаев, по замечанию исследователя Е.И. Нечепорука, «содействовал формированию интереса у Коневского к философии»[27] например, Брюсов писал: «В этом поэтическом миросозерцании Коневского очень определенно сказывается влияние его чтений – особенно его занятий немецкой философией, с ее постоянным влечением к вопросам гносеологическим». А вот мнение другого современника: «В продолжение всех своих недолгих дней поэт был во власти раздумья; его вечно сторожила мысль, творческий порыв, созерцательные настроения». Сергей Маковский вспоминал: «Но еще восторженнее отдавался он умозрению, созерцательному раздумию, с детства тянулся в метафизические дебри». Исследователь более позднего периода Н.Л. Степанов свою статью о Коневском назвал «Поэт мысли»[31]. [28][29][30]. Это тем более немаловажно, что многие, знавшие или только читавшие Коневского, отмечают философский склад его лирики и мышления в целом. Так,
О продолжительности пребывания Коневского в Михайловском, можно судить по датам, которыми помечены стихотворения той поры: 16 июня – 20 августа 1896 года. А уже 30 августа был написан сонет «Снаряды». Как указывают комментаторы, стихотворение «навеяно впечатлениями» от Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде, которую Коневской посетил вместе с А.Я. и И.Я. Билибиными и С.П. Семеновым, с которыми был дружен в гимназии[32]. Не исключено, что его спутники, следуя железной дорогой из Петербурга, высадились на станции Валдайка (ныне Лыкошино Калининской области), чтобы с посещением живописных окрестностей Михайловского, взять Коневского с собой.
Как бы непродолжительно не было пребывание Коневского на Боровичской земле, оно нашло отражение в хрестоматийных стихах, неоднократно цитировавшихся его современниками и потомками. Среди них: «На лету» (16.06.1896), «Меж нив» (9.07.1896), сонеты «Священные сосуды» (3.08.1896), «Наследие веков» (7.08.1896), «Две радости» (Август-сентябрь. 1896. Михайловское, Петроград) и часть цикла «Сын солнца» (Август-ноябрь 1896)[33].
Разыскания подтвердили и генетическую связь молодого Ореуса с новгородскими Аничковыми. В Рукописном отделе ИРЛИ (Пушкинский Дом) хранится переписка Евгения Аничкова с академиком Веселовским. В одном из писем 1888 года, находясь в отпуску в родовом имении Ждани, Аничков пытается выяснить у Веселовского, нельзя ли ему сдать некоторые экзамены, чтобы, восстановившись в университете после окончания службы, наверстать упущенное время. В этом письме он апеллирует к своим петербургским знакомым, которые могли бы ему посодействовать и называет фамилию своего «дяди» – «генерал-лейтенант Ореус»[34]. Это значит, что Ореус, не будучи его родным дядей, является супругом тети Аничкова. Вероятно, хотя повода для сомнений нет, Елизавета Ивановна Ореус была родной сестрой Василия Ивановича Аничкова, отца Ивана и Евгения Аничковых. Приходясь двоюродными братьями, Аничковы и Иван Коневской могли слышать друг о друге. Сближению Евгения Васильевича, историка литературы, с поэтом-символистом помешала объективная причина. В 1895-1899 гг., Аничков состоял приват-доцентом на кафедре истории западной литературы Киевского университета, а затем, до 1902 года – лектором русской Высшей школы общественных наук в Париже[35]. Вернувшись в Россию, Евгений Аничков уже не застал молодого поэта в живых.
«Коневской скончался 8 июля 1901 года, 23 лет от роду, едва кончив курс университета. Как и в предыдущие года, в этом году Коневской поехал в небольшое летнее путешествие («странствие», как говорил он), на этот раз по прибалтийским губерниям. Выехав из Риги, он вспомнил вдруг, что забыл в гостинице паспорт, и сошел на станции Зегеволд, чтобы дождаться встречного поезда и вернуться. День был жаркий. Около станции протекает река Аа. Коневской стал купаться…и утонул<…>Тело Коневского было найдено через несколько дней и преданоземле местным лютеранским пастором. Только после усиленных розысков отцу удалось узнать о судьбе единственного сына… Немецкая аккуратность местных властей сберегла все оставшееся от неизвестного покойника: одежду, вещи, бумаги. По этим признакам узнали безымянное тело ивосстановили события последнего дня.Останки И. Коневского были вторично преданы земле уже по православному обряду»[36].
В письме от 15 августа 1901 года Валерий Брюсов писал: «Умер Ив. Коневской, на которого я надеялся больше, чем на всех других поэтов вместе. Пусть бы умер Бальмонт, Балтрушайтис, не говоря уже о Минском и Мережковском…но не он! Не он! Пока он был жив, было можно писать, зная, что он прочтет, поймет и оценит. Теперь такого нет. Теперь в своем творчестве я вполне одинок<…>Я без Ореуса уже половина меня самого…»[37] Брюсов приложил все силы, чтобы сберечь наследие Коневского и познакомить с массовым читателем. В 1904 году, в издательстве «Скорпион» вышла посмертная, дополненная книга «Иван Коневской. Стихи и проза» с портретом автора и статьями о его жизни и творчестве. Свою статью о Коневском, которая предваряла книгу, Брюсов назвал «Мудрое дитя». Кроме того, Ивану Коневскому Брюсов посвятил несколько стихотворений и целую книгу «Tertia vigilia» (1898-1901): «Памяти Ивана Коневского и Георга Бахмана, двух ушедших»[38]. Нина Петровская вспоминала о посещении с Валерием Яковлевичем могилы Коневского: «Ах, ничего не потерял Ив. Коневской, если деревня похоронила его в этом пышном зеленом раю, как безвестного утопленника. Зеленым шумящим островом встало оно перед нами, – низенький плетень, утопающий в травах, – ни калитки, ни засовов, – только подвижная рогатка загораживала вход<…> Совсем у плетня скромный черный крест за чугунной оградой – на плите венок из увядающих полевых цветов, а над могилой, сплетясь пышными шапками, разрастаются дуб, клен и вяз. Брюсов нагнулся, положил руку на венок, долго и ласково держал ее так и оторвал несколько травинок от венка. Я знаю, что он очень берег их потом»[39].
Смерть принесла Ивану Коневскому некоторую «популярность». Его имя стало упоминаться в литературных кругах. Его называли не только «мудрое дитя», но и «новый Эвфорион»[40] и даже «Святогор слова»[41]. Смерть его обрастала легендами, она становилась своего рода актом, а образ юного поэта – символом. Вот одна из версий: «Коневской не утонул случайно (хотя река Аа и славится опасными водоворотами). Нет, он погиб добровольно, ушел из мира плоти (как истый романтик), плывя до потери сознания, до блаженного обморока, отдавая себя, под рассветным небом, возлюбленной стихии…»[42]
Обстоятельства смерти Коневского, действительно, представляются не случайными. Коневской погиб и был похоронен в Лифляндии; это и не Россия, и не заграница. Река, в которой он утонул, носит название, напоминающее крик утопающего. Воронка, куда его затянуло, имеет ярко выраженный литературный характер, родословная которой ведет начало, вероятно, с Харибды «Одиссеи». Он был похоронен на чужом кладбище, чужими людьми, безымянный. Его разыскал отец… Это имеет связь с притчей о блудном сыне – только с другим концом. Паспорт, забытый в гостинице, напоминает о том, что Коневской – это не настоящая фамилия. Поэт был вынужден взять псевдоним, так как генерал Ореус «не позволил сыну выступать в литературе под своим именем»[43]. Молодой Ореус взял в качестве псевдонима название монастыря, находящегося на одном из островов Ладожского озера, который незадолго до того посетил[44]. Наконец, год смерти 1901 – явное указание на то, что Коневской остался в прошлом веке, что он – лишь «подготовил почву» для следующих за ним. С его смертью и смертью его отца род Ореусов прекратился: новому времени уже были не нужны «Ореусы». Особенного внимания заслуживает и тот факт, что в 1901 году умер и обитатель Михайловского, почтенный старец, убеленный сединами, Ипполит Александрович Панаев. Эти двое, старик и юноша, снова встретились, но уже при более таинственных обстоятельствах. О чем они говорили, спустя пять лет? Наверное, о смысле жизни…


[1]А.В. Лавров «Из архива Ивана Коневского»//Писатели символистского круга. Новые материалы. СПб. 2003. С. 81.
[2] Е.И. Нечепорук «О слово вещее, слово-сила…»//Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск. 2000. С.3.
[3] А.В. Лавров «Из архива Ивана Коневского»//Писатели символистского круга. Новые материалы. СПб. 2003. С. 81
[4] См. Е.И. Нечепорук «О слово вещее, слово-сила…»//Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск. 2000. С.21.
 
 
[6] См. Русская поэзия конца ХХ –начала ХХ века (дооктябрьский период). М. 1980.С.235-240; Сонет серебряного века. С. 223-227; Серебряный век русской поэзии. М. 1993. С. 124-126; От символистов до обэриутов. Книга первая. М. 2001. С.56-65;
[7] Книга раздумий: К.Д. Бальмонт. – Валерий Брюсов. – Модест Дурнов. – Ив. Коневской. СПб. 1899.
[8] Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск. 2000. С. 482.
[9] См.Иван Коневской (Ореус) Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск. 2000. С. 616.
 
[10] См.Иван Коневской (Ореус) Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск. 2000. С. 450-453.
 
[11] Иван Коневской (Ореус) Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск. 2000. С. 450.
 
[12] Иван Коневской (Ореус) Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск. 2000. С. 583.
 
[13]Валерий Брюсов.Иван Коневской (1877-1901»//Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск. 2000. С. 466-467.
[14]И.И. Ореус. Иван Коневской. Сведения о его жизни. //Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск. 2000. С. 450.
 
[15] Л.В. Подобед. Аничковы //Боровичские усадьбы и их обитатели. СПб. 2006. С. 120.
[16] Личный архив Л.В. Пироговой, племянницы К.В. Гарновского.
[17]См.Л,В. Подобед. Аничковы // Боровичские усадьбы и их обитатели. СПб. 2006. С.117-120.
[18]См. Л.В. Подобед. Аничковы.// Боровичские усадьбы и их обитатели. СПб.2006. С. 86-117.
[19]См. Материалы по оценке земельных угодий Новгородской губернии. Боровичский уезд. Новгород. 1911. С.
[20] Мечты и думы Ивана Коневского. СПб. 1900.
[21] ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН. Ф.39.оп.1.ед.хр.302.
[22] Список населенных мест Новгородской губернии. Ч.VI. Боровичский уезд. Новгород. 1911. С.104-105.
[23] Русские писатели 1800-1917. М.        Т. 4, С. 520.
[24] Комментарий к роману «Три страны света» (1849) // Н.А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в 15 тт. Л.1984. Т. 9, кн. 2. С. 328-329.
[25] Русские писатели 1800-1917. М          Т. 4, С. 519.
[26] Энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона. Т.    С.
[27] Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 565.
[28] В. Брюсов. Иван Коневской (1877-1901) // Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 477.
[29] С. Крымский. Неизвестный поэт. // Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 487.
 
[30] Сергей Маковский. Портреты современников. М. 2000. С. 411.
[31] См. Литературное наследство. Т. 92. Александр Блок. Новые материалы и исследования. М. 1987.
 Кн. 4. С. 179-202.
[32] Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 567.
[33] Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 30-48.
[34] ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН. Рукописный отдел.Ф.45. оп.3. ед.хр.88.
[35] См. Русские писатели 1800-1917.Биографический словарь. М.1990. Т. 1. С.77-78.
[36] И.И. Ореус. Иван Коневской. Сведения о его жизни.// Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 453.
[37] В. Брюсов. Иван Коневской (1877-1901) .// Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 454
 
[38] Валерий Брюсов. Собрание сочинений в 7 тт. М. 1973. Т. 1. С. 139.
[39] Нина Петровская. Из «Воспоминаний». // Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 513-514.
[40] Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 504.
[41] Писатели символистского круга. Новые материалы. СПб. 2003. С. 81.
[42] Сергей Маковский. Портреты современников. С. 426.
[43] В. Брюсов. Иван Коневской (1877-1901).// Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 469.
[44] Иван Коневской (Ореус). Мечты и думы. Стихотворения и проза. Томск 2000. С. 569.
 
]]>]]>