Из белого млечного клевера
Суровый и пласт, и стежок.
Осыпало временем севера,
Еще не дошедший стишок.

Метелки у вьюг окаянные
Юлят по стеклу из воды.
А руки берез оловянные
Хватают пустые труды.

Скрипит даже строчечка штучная
Своей ледовитой струей.
А радость моя подкаблучная
Искрит отливной чешуей.

Проник уж до косточек инеем
Твоей вариации стих.
И ставит пробелы, за клиньями
Любых «восклицаний» простых.

Манжеты сцепились оковами,
А запонки клепкой сильны.
Играет словами суровыми
Басок из чужой тишины.

В природе и в этом сказании
Еще не сошедшем с пера,

Оранжевый кот, не рыжий!
Таких на земле больше нет.
Свалился под ноги с крыши
И смотрит на белый свет.

Как - будто не видел раньше
Мирок, где живу с тобой.
Поднял от окрУжной фальши
Оранжевый хвост трубой.

Горит словно ненастоящий,
Страшно погладить шерсть.
Но видно : такой пропащий,
Как мой беспробудный тесть.

Как солнечное знаменье,
Осколок небесных грез.
Повешено изумленье
С усами ему на нос.

-Откуда ты взялся, котя?
И солнечный пышет ком:
Мурлыкает , мол: - Возьмете?
Кивнули мы, мол: - Возьмем!

И так и остался с нами…
Довольны мы нашим котом.
Лежит и гоняет пламя

Терпким медом солнце хлынет
На ладони сел.
Мать – и - Мачеха остынет,
Собирая пчел.

На устах без меда сладко
От любви живой.
Золотая лихорадка
Плещет над травой.

Вдаль тропинка убежала.
Росы отзвездят.
Не заметит сердце жало
И медовый яд.

Отгудит сырое чувство…
Юность не нова.
И росинками прольются
Главные слова.

Их осушит новый лучик,
Загорчит медок.
В этой жизни все «для кучи».
В сердце холодок.

И, сбиваясь в улей этот
Легче строить быль.
На мохнатых лапках лета,
Собирая пыль…

-----------------------

Им мало первостольных слов,
И не хватает запятых…

-Ты, что ослеп? Ты, что оглох?
Раз ты молчишь, как полный лох!
Мы ж рифм своих сватЫ.

Вести борьбу не легкий труд,
Их мало здесь в тельняшках!
Но чужедумных не берут,
Как - будто урожая ждут,
Прилива водки в фляжках.

Слова у них , как топоры
Глазенки виловаты.
Не дай Бог им своей поРЫ,
Чтоб повернули вспять миры…
На обыск виноватых...

Кому-то золото молчать!
Я прикусил бы право…
И перестану отвечать,
И мне не надо докучать
Прививкой в ваши нравы!

Но заговорщики, уже
Поверили в победу.
Сидят и курят в блиндаже!

Я сочиню молитву скороспелую
И за тебя украдкой помолюсь.
Окно рябит метелью грустной белою.
Она нас знает, будто наизусть.

Она кричит, что мы давно похожие.
И в наших чувствах селится мороз.
И есть свои нечастые прохожие,
Что появились как – то не всерьез.

Ведь мы давно себя дурачим тайнами,
Которые все были наяву.
Слова молитвы кажутся случайными,
Но я их наболевшими зову.

Ты слышишь, как снежинки в окна просятся,
И инеем все стены обнесло?
Слова молитвы тихо произносятся,
Но будто бы гремят на все село.

И в наших судьбах много есть похожего.
Я промолчу об этом до конца,
Увидев след случайного прохожего

Вернусь к истокам, где камыш и утки.
Вода тенистая под ряской ищет вдох…
Давно завяли наши незабудки,
И Иван – Чай об осени засох.

Померкли все неровные строенья,
Сараи и помятые дома.
Вернусь домой, и память сцепит звенья,
Былого непредвзятого ума.

Былая грусть мне в назиданье снится.
Ты помнишь, мы любили навсегда?!
Но оказалось, что твои ресницы,
Лишь заметали юные года.

И кто скажи, нас возвращаться просит
В родную звездность чувственных широт.
А время - жница безразлично косит,
Не церемонясь и наоборот.

Малы теперь занозные задворки,
Все съела вездесущая трава.
И сердца заколоченные створки

Декабрь на снежности искусен,
Начав все с чистого листа.
Ну, до чего же воздух вкусен,
Что лег, как манна на уста.

На избах былые береты.
Да, сваришь кашу с декабрем.
Как много свежести и света.
А солнце село снегирем.

Сидит на веточке незримой,
Примяв небесный сладкий пух.
Окутал радостью озимой
Поселок мой, Единый Дух.

Он окрестил души обрывки.
Мне ладан чудится везде.
Когда метель взбивает сливки,
На плотной вымерзшей воде.

Собрав в одно и дух, и тело,
Молитва эта на слуху.
И прорастает скороспело
На снежном зыбистом меху.

Картечью небо прострелило
Ворон тревожное пятно.

Копнув поглубже огород земли,
Мне смысл жизни кажется наивней!
Но капитаны покидают корабли
Не при потоках, молчаливых ливней.

О, эта глубь в глазах посланца свыше
Утопит бездной теплые сердца.
И этот взгляд отдельно будто дышит
От бледного усталого лица.

Он бит в глазницы сонные по праву:
По доле быть чужим в своем труде.
Как изумруд, закованный в оправу,
И отражений пленка на воде.

Публично умирать совсем не пытка,
А ритуал спасения всего.
Что дальше, чем души его калитка
В огромный мир планеты без него.

Да, он чудак! Сказал бы я и хлеще!
Но есть цензура, что мешает врать…

И муза, что за ветхое явленье?

Благодарю за все, чем нынче болен.
За веру в скороспелые плоды.
Слова твои, как говор колоколен,
Что навевают святости лады.

Когда блестит морошкой по полянам
Росы заветной утренний огонь.
И водят хороводы за туманом
Березки под беззвучную гармонь.

Я говорю спасибо за минуты,
Что вечности дают заметный сдвиг.
И кажется порою почему – то
Любовь длиннее вечности на миг.

Да хоть на миг!.. И то победа в этом,
Что не напрасна наша колея.
И пусть умру я вовсе не поэтом,
Пусть муза будет вечною моя.

Я храм возвел бы пуще Артемиды
И подарил Висячие сады.
Ведь все твои короткие обиды
Опять разбудят святости лады.

Освободи свой ветер чувства,
Пусти до поля моего.
Пусть васильки стихов качнутся
На сердце, все до одного.

Пока луны свернулась кошка
На подолЕ ночной вдовы.
И звезд нетронутых морошка
Упала в шаль из синевы.

Освободи свой ветер смелый,
Пусть он срывает паруса.
Пускай поземкой гонит белой
В чужие людям небеса.

Пусть треплет жизни моей ленту
И поослабит все узлы.
И город снежного цемента
Притупит острые углы.

Качай фонарные лучины,
Они не звезды: сочтены.
Пусть все бараков субмарины
Утонут в облаке волны.

Буди меня, пока не пусто
Местечко в бешеной крови.
Освободи свой ветер чувства:

Жадным вздохом небо выпивая,
Засучив по локоть рукава…
Есть надежда, что душа живая!
Вера есть, что и любовь жива.

Расписав свой век случайным словом
Много растерял по кабакам.
Брезгал часто серебром столовым,
Прибивался, да к чужим рукам…

А вокруг застроена равнина
Из бетона, досок и гвоздей.
Есть надежда, но уже на сына!
Вера есть, но в будущих людей!..
 

Со мною говорит звезда,
Точней навязывает мненье…
А ночь до белого каленья
Звездит и плещет в города,
Своей отравой вдохновенья
На всех поэтов, без стыда.

В часах сочатся вниз песчинки,
Засыпав память неспроста:
Тогда мерещится мечта,
Еще с нетронутой картинки.
Где спят небесные икринки,
И есть земная красота.

Листва ведь в золоте не краше,
Медовым светом золотя.
Я жить хочу, но век спустя,
Звезда ночная в небе пляшет
Со мной, о радости грустя.

Мир всех сотрет, потом забудет.
Во мне расчет был и авось.
Казалось лучше с нею врозь…
Звезде казалось, жизнь рассудит.

Грозди