Снегопада морозные крохи,
Белый мех непригодных овчин.
Ветра тихого скромные вздохи
И кошачий кушак от печи.

Млечный путь фонарей над Ямскою,
Серебрит синий омут снегов.
Там, где ходит с дубовой клюкою
Старый вяз, не проделав шагов.

У зимы поднимается пена,
Будто в кружке пивной до краев.
Иней пишет картины на стенах
И в окошко вдыхает мое.

Звезд не видно на сливках тумана,
Их смахнул Кот - Баюн языком.
Снегопада морозная манна,
Будто ангельский пух вечерком.
 

Под крышей низких облаков
И под сияньем звёзд высоких
Иной из нас мечтать готов
О райских кущах стран далёких.

Неутомимые ветра
Доносят птиц заморских пенье.
И я ночами до утра
О них мечтаю с упоеньем.

Я отвергаю вороньё,
Дворы метущее хвостами.
Фантазий сладкое враньё
Встаёт преградою меж нами.

Когда со всеми в ссоре,
Друзей не нахожу,
Я птицей на просторе
В фантазиях кружу.

Обид не замечаю
И в небе на лету
Совсем не ощущаю
Мирскую суету.

Воздушные потоки,
Держите два крыла!
Как пустяки далёки,
И как земля мала!

Беспечных облаков седые караваны,
Не ведая границ, идут в любые страны.
Походка их легка, послушны, словно дым,
Погонщик – ветер путь указывает им.

Не делят небосвод, им чужд азарт открытий,
Размеренно идут, не торопя событий.
Когда-нибудь, навек земной покинув дом,
Попутчиков найду в том небе голубом.

Смогу я побывать в прекрасных дальних странах,
Найдётся место мне в бесплотных караванах.
Но не спешу взойти на сказочную высь,
Куда до времени иные поднялись.

Не смейтесь надо мною, когда скажу не то…
Когда, надев перчатки, забуду о пальто.
Февральскому морозу доверю голый бок.
Штрихи воспоминаний запутаю в клубок.
Забуду цвет сирени и запах свежих роз…
(Свой приговор объявит безжалостный склероз.)
И станет корчить мины, плясать вокруг меня
Толпа проблем житейских, земного бытия.
Стыдить меня не смейте, тем более жалеть,
Когда таким недугом случится заболеть.
Мужчине эта жалость – болезненный удар.
Вы лучше снарядите в полет воздушный шар.
Я попрошу прощенья и перережу нить,
Чтоб не мешала в небо приветливое взмыть!
Чтоб я взлетел, как птица, (рожденный не летать)
И смог, иные дали в полете увидать.
Мой шар погонят ветры на звездные дожди,
На абажуры радуг, что светят впереди.

Я осени нелегкий собеседник,
Но не покину крысою «Варяг».
Она вошла в мой дикий заповедник,
Где Гамаюн вещает, как «Маяк».

Не бьется сердце от волнений суши,
Принявшей, новых кладбищ терема.
Слетают листья, будто наши души,
А в них живет бубонная чума.

Приречный ворох ивы очень жалок,
Он в отраженье мутном , как рога.
Прогнала осень ласковых русалок,
Оставив проходными берега.

Протяжная течет фата паучья,
В ней тельце замечательной пчелы.
Дырявят небо острых пальцев сучья,
Атлантами стоят берез стволы.

Прилежно жду всем сердцем листопады,
Мы все слетим, оставив голой ветвь.

Знаете, эти мнения -
Вашей цепочки звенья!
Мысли, как глупые галки:
Так и кличут палки!

Правило оборота:
Это писать не то, что охото,
А то, что требует средний читатель!
Слова – шпатлевка, Язык – шпатель!

Ровняй все острые углы,
Торгуй душой из - под полы…
И кайся в строчках, заикайся,
И всем пришедшим улыбайся.

Во все шестьдесят четыре зуба…
Вот твой огонь, вода и медные трубы.
Так создавался, универсальный поэт:
Спина колесом, хвост – пистолет.

Косая сажень во лбу, семь пядей - губа.
Память о нем – секунда, столетье – его судьба!
 

Рапортовать удел не для поэта,
Сводить все факты в общий котелок…
Ему, куда теплее светит лето,
Весна - нежней, печальней эпилог.

В России их, так несказанно много.
Они подпольно точат слов ножи.
Я узнаю из списков некрологов:
О вечной правде и секундной лжи.

Сложнее врать, когда ты смотришь в вечность,
И слово будет говорить в века.
Ведь отличает человека – человечность!
Поэта - о ней вечная тоска!
 

На улице смена людей и времен.
Я сам декабрист, но поздний.
Кровь - кровей! Знамя - знамен!
Рябин благородные грозди.

Не смыть со снежка эту алую сыпь,
Даже с асфальта нельзя соскоблить!..
 

Обернув в простынку,
Не позвав дьячков,
Догорала осень
Роем светлячков.

Сноп летит по ветру…
Райская вода…
Время - сигарета,
Память – борода!

За такие кущи
Солнышко – корвет,
Увезет живущих,
На исходе лет.

Право переписки,
Добрый почтальон.
Только путь неблизкий,
Не проходит он.

Азбука из точек:
Дождик говорит.
Ключевой замочек
Шпилька отворит!

В сивой обнаженке,
Русской Целины,
Ходят медвежонком
Ласковые сны!
 

Эта осень хворала тяжко,
Но несла коромысла протез.
Лишь мелькали желтые ляжки
В синей юбке коротких небес.

Волочила косицы тугие,
Заплетенные ветром дворов.
А мне виделись фотки другие:
Там кидали снега на Покров.

Подпирались рябиновой гущей,
Моих темных заборов леса.
И сопели волынкой зовущей,
Мои легкие – паруса!
 

Осень – это жар и ковка,
Для чеканящей листвы.
Словно передозировка,
Злая передозировка,
Бьет от пят до головы.

Неба синий маячок,
Над селом завис «Коровки».
По проселочной «Рублевке»
Едет мертвый мужичок.

Справа желтые березушки…
Слева красные осинушки…
Сын уедет – мамка плачет
Каждый день о сынушке!

Время ковки, время кройки.
ГЭС осеннего ручья!
Поприжались новостройки,
Имя улицы – «Ничья»!

Маловат России глобус:
Час Пик – вечер, Час Пик - рань .
Обхожу легко автобус,
Пробку выбив, как «Шампань».

Пытаясь Родину понять,
Я жизнь живу с ногой на бирке.
Слова, куда сложней ронять,
Чем собирать в ушные дырки.

Я мерить ширь и не берусь…
И через Тютчева и Фета
Я познавал свою же Русь,
Уснув на «лит – ре» в кабинетах.

Простому детскому уму
Извилин сеть ласкало слово:
Есенин – так про бахрому,
Тургенев сказы про «Му – МУ»,
И лишь потом, что жить не ново!

Из школы выперли… Смогли!...
Девятый класс!.. Какие дали…
Я просто родинка земли,
Где очень многие страдали!
 

Я вышел из комы, точнее из «Аськи».
Мучительно закурили.
Девочки часто играют в «классики»,
Когда парни бородки не брили.

Сколько штампов, сколько признаний
В этой странице «СтиРу».
Пишет Фекла «рецу» дяде Ване:
Являйся – скоро помру!

Клацает щедрый «о -дареный конь»:
Зубы мои не тронь!
 

Об стол ребром ладони
Ударил гневно гость.
И слов гнедые кони
Летели на авось…

Мол, что я в жизни бачу,
Когда еще не зрел?
И эту чушь собачью
Я на груди пригрел.

Мол, это все цветочки
Участие в «ТиВи».
Свои тупые строчки
И книжки разорви!!!

Не нужно твое дело!
Ты лучше попляши!
Кто доказал, что в тело
Вшит лоскуток души!?

Мол, практик правит балом,
А слово – воробей.
Ты, чавкая хлебалом,
Попробуй гвоздь забей…»

Налили по рюмашке…
Я, глянув на окно,
Спросил: «Тебе не тяжко
Быть сторожем в РОНО?