На тёплом своде голубых небес,
Стараньями седых ветров умелых,
Для тысяч глаз, для тысяч душ окрест
Открылась выставка полотен белых.

Храни покой ромашковая рать,
Когда раскинув руки в травах пряных,
Начну искусство неба познавать –
Калейдоскоп картин непостоянных.

Приди и ты! Стрижи укажут путь.
Для всех открыты двери галереи!
И ни сейчас, и ни когда-нибудь
Картины те не скупят богатеи…

Разбив приталенный флакончик…
(Простая ссора – микро горе)
Пахуч парижский самогончик.
«Хрущевка» «с видами» на море!

И миллионы хризантем
Там лепестками мироточат.
Хирург несвязанных поэм.
Нам нужен новый переводчик.

Чаруют песней листья Темзы.
Взойди к подмосткам у портьер.
Мне для ушей нужны протезы,
Услышь Милен, а спой Фармер…

Ты заплетаешь аксельбанты,
Пробрав сосочки на трубе.
Я не побрезгую талантом,
Смеясь стихами о тебе.

Любая даль родного ближе.
Отец твой вышел из Емель.
Я строил дом Па – Па – Парижа
С балконом в сад Ма- Ма – Марсель.

Зеленый шум, разбавив мглу,
Сплетает ивовые сетки.
Луна, Жар – птицею на ветке
И звездный дождик по стеклу.

Там туч заблудшие ягнята
Сойдутся в общество отар.
Руно их выстрижено в пар…
Есть звезд огни, а есть огнята!

Такие крохи, как пыльца,
Что сорвалась с крыла у феи.
Моих небес «Кассиопеи»
Находят Львов или Тельца…

Я не сторонник величин,
Но и ютиться слишком стыдно.
Жечь ток не меньше безобидно,
Чем старой лампы керосин.

А может я и не был юн?
Но ветер весен неизбежен…
Он слишком ласков и мятежен,
Разбавив мглу, зеленый шум.
 

Всю ночь слагаю белый стих.
Снежком ложатся мысли.
И гири ходиков моих
Сосульками повисли.

Ажурное плетенье строк
Узорами застыло.
Танцует на стекле перо.
Меняют цвет чернила.

Чтоб ты, проснувшись на заре,
Под шепот мой несмелый
Смогла увидеть на дворе
Рассвет пушисто-белый.

Растут дворцы под денежным дождём,
Стремятся к небу крепости резные.
Но мы в хоромах этих не живём:
В домах иных – и жители иные.

Изломы крыш над стенами парят,
Бросая тень на головы прохожих.
И зря блуждает изумлённый взгляд:
Среди строений нет и двух похожих.

Но грусть порой рождается во мне
На фоне удивительной картины,
Когда я вижу не цветы в окне,
А прочную стальную паутину.

Я шёл мимо дома с раскрытым окошком.
Спешил на работу короткой дорожкой.
Лучистые струи стекали на плечи.
Свидание с солнышком – миг скоротечный!

Ленивая кошка мурлыкала сонно,
Доверившись солнцу в проёме оконном.
Весна её гладила тёплой рукою.
И я позавидовал кошке, не скрою!

Хочу свой век прожить рабочим.
Нет, не лукавлю, не шучу.
Я классный токарь, между прочим,
Мне все детали по плечу.

Рабочим званьем дед гордился.
Стал знатным токарем отец.
Когда и я точить решился
От них услышал – молодец!

Под гул станков неутомимых,
Стучат рабочие сердца.
Нет песен, более любимых,
Чем песни острого резца.

Спешим в цеха широким строем.
Из года в год – плотнее строй.
Мы не обласканы покоем
И не хотим судьбы иной.

Как хорошо, что я рабочий!
В почёте этот класс всегда.
Не подведу. Характер отчий –
Залог успешного труда.

Луч солнца споткнулся о ветку сосны.
Упал, рассыпаясь на блики весны.
Но жизнь торжествует: у серых корней
Цветами взошла эта россыпь огней!

Погаснет солнце: свет не вечен…
Лишь тьма не требует причин.
Она съедает ваши свечи,
Спирали ламп и треск лучин.

А светлых душ во тьме не видно.
Святых людей я не встречал!
Ведь тьма сильнее очевидно:
Она начало всех начал.
 

Стихи съедают девственный папирус:
Послушный сор из чувственной натуры.
Любовь опять нежданная, как вирус
Умножила тома макулатуры.
 

Как ароматны эти ночи.
Сады подняли белый пух.
Стишки и время многоточий.
Все чаще «в стол», все реже вслух…

Аккорды станут неуместны.
Звезда эстрады и Полей.
Глоточки лет скупы и пресны…
Ты их заботами пролей!

Я одиночеством не скован:
В нем я засел еще вчера.
Сияют звезды, месяц кован
И небо теплится с утра.

Неразговорчив для беседки
В твоем залуненном саду,
Где звезды выпали на ветки,
Куда я больше не зайду.

Нет места сказкам и приметам
В душе, что верить не могла.
Быть трудно больше чем поэтом…
Зачем ты большего ждала?
 

Куда не плюнь - везде творцы…
Чего же драть впустую глотку!?
На чтения… Несу на сходку
Поток из штампов и попсы.

Стихи из лирики с наваром.
Поплачь в подол незримых муз .
Раз дар – возьмите все задаром!
Таланта путь ведет в союз…

Там по неслыханным брошюрам,
Течет нечитанной строфой:
Как поднимается культура
И души – душ, и лаф – лафой…

Мне подыскать бы, где Дантеса!
Я застрелюсь и на гранит…
По мне поплачет поэтесса
И стану в доску знаменит!
 

Мне слышится малиновая песня,
Над нивою она, над целиной.
Ловлю ее последние известия,
Пренебрегая ложной тишиной.

Пылит моя песочная дорога.
Дожди прошли, отгрезили снега…
Я в небесах хотел увидеть Бога,
Не зная, что он душу сберегал.

У каждой книги в строчках подоплека,
Все говорят: Мы пишем о себе!
А я пишу о том, что жизнь жестока,
Но сам живу в зажиточной избе…

В ней есть жена, любовь, а может боле:
Детишки и стремление расти.
Но я в стихах сжинаю чье – то поле
И набиваюсь без вести уйти…

У нас в селе не чавкали трамваи
И не проникло кишками метро.
Здесь не пекут для гостя караваи,

Мы встретились с яблоней этой случайно.
Она у дороги стояла печально.
Когда-то здесь вольно шумели сады...
От бывшей деревни остались следы.

Но явь беспощадно нависла над былью –
Плоды налитые подернулись пылью.
На старом подворье побеги берёз.
Уехал хозяин и дом перевёз.

Я, путник усталый, к стволу прислонился
И соком плодов ароматным напился.
Мне силы вернул освежающий сок.
Немало с тех пор покорилось дорог.

Мой жизненный путь был на редкость негладким,
Мечтал освежиться вновь соком тем сладким.
Однажды исполнил свой давний обет –
Пришёл на свиданье спустя много лет.

Высокая яблоня там же стояла,
Приветствуя, кроной ветвистой кивала.
Её обнимал незнакомый мне лес,
Что поднял верхушки свои до небес.

Душа предчувствует весну,
Любовь и нить реинкарнаций.
Высотки слога, связку граций
И вечность долгую одну.

Краюшка льда и солнца блик
На мутной ржавчине проталин.
Я вдохновлен, я опечален,
Что провожаю этот миг.

Стандартен чуткий перелом,
Как революция природы.
Египет тоже гонит воды
Людей, по улицам вдогон.

Анестезия чувств сойдя ,
Вернула логику былую.
Я льда клинок опять целую
И присягаю на Тебя…

Весенний радостный кошмар…
Какая юность в эту зрелость!
Змея души опять пригрелась
И вместо яда льет нектар.

Мне Греем быть не суждено!
Да и паромщик я неважный…