Посвящается участнику Великой Отечественной войны,
воевавшему с 1943 по 1945 год Павлу Николаевичу Чегареву
(189 стрелковая дивизия - стрелок, 336 отдельный сапёрный батальон сапёр).
Награждён Орденом Великой Отечественной войны II степени, медалью «За отвагу» в мае 1944 года за уничтожение двух немецких танков (на минах, установленных им). Окончание войны встретил в Пруссии.
Солнышко греет по-весеннему ласково, маня детвору на улицу. И вот они уже гурьбой вышли на дорогу, радуясь твёрдой земле - покатать футбольный мяч, а малыши просто полюбоваться игрой старших и по возможности подобрать катящийся мяч, хоть как-то по нему ударить или просто кинуть.
Дед Павел, подставляя лицо солнечным лучам, задремал на завалинке своего дома. Мыслей в голове никаких, просто было очень приятно, тепло не только внешне, но и в душе. От резкого прикосновения внука Максима, прибежавшего с улицы, дед приоткрыл глаза. Максим, теребя его за рукав пиджака, кричал: «Деда, меня Лёха обозвал фашистом. А это кто?». И вот уже в голове у деда прокручиваются, как киноплёнка, события тех далёких дней.
Это объявление по радио о вероломном нападении немцев на нашу страну. Призыв о защите Родины звучал ежедневно. Мужики в возрасте до 50 лет и парни старше 18 покидали свои семьи в надежде, что скоро всё кончится. «Враг будет разбит. Победа будет за нами!». Первым на фронт ушёл старший брат Василий. Мать молилась у зажжённой лампадки, прося Божьей милости для своих детей, ведь их в доме оставалось ещё четверо - трое братьев и сестра. Затем на войну ушли остальные братья. Хозяйственных дел было много, но мысли «Бить врага», «Скорее бы 18 лет» не покидали, ведь хотелось быть с братьями.
Лето 1943-го. Сборный пункт в деревне Усть-Волма, из деревни Вороново шли пешком. В Крестцы уже ехали на полуторке не только призывники, но и провожающие. Меня провожала сестра Евдокия и любимая девушка. На территорию военкомата провожающих не пустили, а нас всех внесли в списки и оставили здесь ночевать. Утром двинулись к железной дороге, нас распределили по вагонам и отправили в Лугу. Прибыли мы туда ночью. Затем школа сапёров, в которой стали обучать сапёрному делу и связи. О том, что сапёр ошибается один раз, сержант любил говорить при каждом удобном случае. Вот она, первая учебная, но настоящая мина. Руки, отгребая от неё землю, начинают плохо слушаться, пальцы немеют, во рту появляется сухость, прошибает пот. Понимаю - надо успокоиться, но как? Всё будет хорошо, считаю до пяти, выкручиваю взрыватель и сразу становится легче. Так вторая, третья, четвёртая, сколько их было, но по сердцу всегда пробежит холодок, ведь рядом с тобой в линии при разминировании были ребята, которым не повезло. Этот случай забыть невозможно... Линия фронта. Полоса заминирована у немцев, а разведке нужен коридор. Отправляют двоих на разминирование. Идём, выискивая мины, и ставим тычки. Только «обеззубил» очередную, и вокруг темно, ничего не понял, куда-то провалился. Очнулся уже в госпитале имени М.М. Мечникова в Ленинграде... Контузило. Только здесь, через неделю, после тою, как вошёл в сознание, узнал, что же произошло в тот день. Напарник мой подорвался на мине, а меня взрывной волной откинуло и засыпало землёй, торчал один только сапог. Ребята возвращались из разведки и кому- то этот сапог приглянулся, он его стащил, а нога-то тёплая. Они стали меня откапывать и потащили в медчасть, так они помогли сохранить мне жизнь. Мне повезло на доктора, выходил. После лечения хотели комиссовать, но попросился на фронт. Опять линия наступления... Истории были разные.
Прибалтика. Двигаемся по просёлочной дороге в составе пяти человек. Сзади до нас доносится какой-то окрик. Оглядываемся, к нам бежит старый седой человек, насколько хватает сил. Он него мы узнаём, что жители нескольких хуторов закрыты в сарае и немцы хотят их сжечь. Со слов деда, немцев было немного, так как они уже отступали. Мы, конечно, двинулись на помощь. Людей удалось спасти. Такие случаи были везде, но почему мы стали оккупантами для прибалтийцев, не понимаю? В доказательство ненависти прибалтийцев к русским во время Великой Отечественной войны можно привести случай, который нас, взрослых мужиков, поверг в шок. Мы вошли в населённый пункт, где немцев уже не было. Мы спокойно передвигались по улице. Неожиданно для всех, на колокольне храма заработал пулемёт. Обзор был с неё отличный, ведь это было самое высокое место. Солдат погибло много, так как пытались атаковать несколько раз. Только после того, как потери уже были большими, командир приказал подобраться в колокольню с другой стороны. Каково же было наше изумление, когда стрелком пулемёта оказалась девочка лет десяти и в помощниках мальчик семи лет. Мальчишку пожалели, а девочку сбросили с колокольни ... На душе было у всех очень тяжело. Но были и курьёзные случаи.
Отодвинули мы немцев от линии фронта, заходим в одну постройку, а там крыс - видимо-невидимо. Такого полчища крыс я за всю свою жизнь не видел. Их не пугали даже падающие, рвущиеся снаряды. Внутри постройки мы их разгоняли прикладами, а они не торопились убегать. Мы не могли понять, почему их здесь так много. Оказалось, когда-то тут была сапожная мастерская и оставалось много обрезков кожи. Крысы пришли подкрепиться. Голодно было всем. Но мы о еде думали мало. Больше о своих родных. Где они, да как. Однажды мне сказали, что на передовой линии фронта в такой-то части мой брат. Меня майор отпустил с ним на встречу. Я шёл 25 километров. А что такое идти вдоль линии фронта? То затишье, то рвутся снаряды. Но мной двигало непреодолимое желание, и я всё мечтал, как мы с ним встретимся. Может, даже в последний раз. Но меня постигло разочарование, когда тот боец, которого назвали по фамилии, повернулся ко мне. Оказывается, на слух фамилии одинаковые, а всё перепуталось из-за одной буквы.
Война. Война. Даже после её окончания я домой не попал. Пришлось в Курске дослуживать ещё три года в армии. Обучили вождению на автомобиле. Участвовал на своей полуторке два года подряд в параде на Красной Площади в Москве, посвящённом Дню Победы. После участия в параде давали отпуск домой. С братьями встретился. Все вернулись с войны - кто раненный, кто контуженный, но живые, как заговорённые.
...Когда дед оторвался от своих мыслей, внука рядом уже не было. Оперевшись на лопату, он двинулся к огородным грядкам с мыслью: «Не люблю я про войну рассказывать, а придётся. Ведь уже не знают, кто такие фашисты, как надо любить свою землю, дорожить миром. Нельзя о ней забывать, нельзя. Память предавать и погибших нельзя.
Е.Калинина
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы получить возможность отправлять комментарии