Всенародная память. Всенародная скорбь. Это уже из категории вечности, из поколения в поколение и, кажется, даже на уровне наших генов. Такое бесследно не исчезнет никогда. Я, конечно же, имею в виду Великую Отечественную войну, которая пришла на нашу землю самой короткой ночью 22 июня 1941 года, наползла мгновенно с молочным туманом из-за Буга, по всей западной границе, закрыла рассветное утро армадами фашистских стервятников, взрывами снарядов.

Эта война с первых дней принесла горе, разруху, смерть миллионам советских людей и одновременно страстную волю к Победе, массовое самопожертвование за- щитников Отечества во имя его спасения от самых страшных варваров XX века.

Наверное, да. Не будь так, не было бы памятников и обелисков на братских могилах, ухоженных кладбищ. Не было бы, наконец, удивительной по масштабам и по смыслу акции «Бессмертный полк». Но… Лично я, родившийся в первый мирный послевоенный год, время от времени корю себя за то, что слишком мало знаю о военной судьбе своего отца и других родных и близких воинах нашей породы — погибших на фронтах ВОВ, ушедших в мир иной уже в мирное время. Попробую хотя бы частично восполнить этот пробел.

«…Приказа не было»

На взгорье у устьволмского кладбища вот уже много лет устремлён к небесам простой, но ухоженный обелиск. Говорят, инициатором установки этого памятника были руководители местного сельхозпредприятия (то ли колхоза, то ли совхоза), деньги собирали всем миром. На обелиске выписаны десятки фамилий погибших в годы войны воинов-земляков. Есть среди них и имя брата моего отца Александра Александровича Ефимова.

Но самое дорогое, самое памятное в этой истории вот что. Как рассказывал отец, совершенно случайно он узнал от своего земляка-устьволмца то, как погиб мой дядя. Было это под печально известным Мясным Бором. Зажатая вражеским кольцом недавно сформированная и брошенная на фронт часть отчаянно сопротивлялась, но силы были не равны.

Настал момент, когда немцы пошли в очередную атаку, подгоняемые танками и авиацией. И линия обороны дрогнула, деморализованные бойцы побежали. Побежал и рассказчик этой трагической истории.

А вот его земляк Александр Ефимов словно прилип к пулемёту, разя короткими очередями фашистов. — Сашка, Сашка! Бросай пулемёт, — кричал Ефимову земляк,— бросай, может, спасёмся! Последовал отборный мат пулемётчика и совершенно понятные слова: — Куда же вы, сволочи! Приказа отступать не было! Убегая, земляк бросил на Сашку последний взгляд: фашист заносил над головой пулемётчика автомат со штыком…

Вот такая история… Человек, рассказавший её моему отцу спустя десятилетия после войны, непонятно чем руководствовался. Ведь, по крайней мере, в глазах моего отца он становился предателем, нарушившим присягу, человеком, бросившим в беде товарища. Но, скорее всего, он устал носить этот наверняка тяжкий груз, ему было стыдно перед родственниками погибшего и верного воинскому долгу бойца. Рассказчик ушёл из жизни в мирное время, по-моему, где-то в восьмидесятых годах. Был уважаемым человеком в селе, работал на совесть. А потом ушёл из жизни и мой отец. Но насколько я помню, он не таил зла на товарища своего брата. Каждый человек имеет в себе духовный стержень, не все выдерживают испытания.

Или я не прав?