Версия для слабовидящих

Вход в систему

КАПЧА
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.
Fill in the blank
 

«Самовитое» слово В. Хлебникова»

по материалам XXVII хлебниковских чтений

В. Хлебников  – один из признанных лидеров русского авангарда XX века, знамя поэтических экспериментов, он  открыл новое в поэтическом слове, новые возможности, которые внесли существенный вклад в развитие русской поэзии. Современники Хлебникова высоко ценили его эксперименты со словом. Талантливый поэт Осип Мандельштам так говорил о его творчестве: «Хлебников возится со словами как крот, между тем он прорыл в земле ходы для  будущего на целое столетие». Особо поэты единомышленники ценили утверждение «слова как такового». Именно в этом видел значение творчества  Хлебникова Василий Каменский, который во вступительной статье к книге «Творения» писал: «Первый он освободил слово, как таковое, придав ему значение великое и открывающие между тем образно – законченное; и – главное национальное…» Хлебников всем своим творчеством утверждал право поэта на эксперимент. Кроме того, он обладал необходимыми знаниями лингвистики и истории славянских языков.

Поэт  был  мастером  современного словотворчества, слова в котором существуют на грани между живописью и музыкой, между временем и пространством, сотканные из детского лепета, тем не менее, не требующие перевода. Играя со своим миром, В. Хлебников  на протяжении жизни оставался ребенком. Он решительно разграничил язык поэзии и язык быта. Как нельзя более глубоко отразились его воззрения на поэтический язык в следующем высказывании: «Отделяясь от бытового языка, самовитое слово отрешается от призраков данной бытовой обстановки и на смену самоочевидной лжи строит звездные сумерки». Работа над словом мыслилась Хлебниковым не как поиск новой формы, а как творческий поиск. «Заумь»    - лишь одно из проявлений его творческих поисков.  Он отказался от написания произведений на «заумном языке», когда убедился в их бесплодности. Но в отличие от авангардистов и абстракционистов в его «заумных стихах» есть определенный смысл, это не пустой набор звуков. Истоки поэзии Хлебников видел в самом языке, в его  истории, в этимологии слова. Понимание слова было у Хлебникова двойственным. Он видел в слове чистое звучание и отвлеченное понятие. В статье  «О современной поэзии» (1920), он писал: «Слово живет двойной жизнью». Свою работу со словом Хлебников считал попыткой « найти, не разрывая круга корней, волшебный камень превращенья всех славянских слов в другое – свободно плавить славянские слова, вот мое первое отношение к слову». Случалось, что эксперимент над  словом заканчивался созданием произведения (в качестве примера можно привести  знаменитое программное стихотворение Хлебникова «Заклятие смехом») из одного слова – корня «смех» создано целое произведение. Он не только создал новые слова, но и придал им новое смысловое значение. Открывается целая страна смеха, населенная смехачами – силачами, озорными смеюнчиками, где привольно  разливается бодрая стихия смеха: «Усмей, осмей, смешинки, смешинки». Сразу ясен чистый детский талант, еще не замутненный трагическими впечатлениями жизни. Это стихотворение результат сложного эксперимента. Используя  префиксальные и суффиксальные возможностями  языка, Хлебников из одного слова  создал экспрессивное похожее на языческий заговор стихотворение, демонстрирующее красоту и силу славянской речи. Следует отметить особый интерес Хлебникова к языческим заговорам и заклинаниям, которые служили основой создаваемой им так называемой «зауми». Вспомним песню русалок из «Ночи в Галиции».

                                        Из ио цолк

                                        Цио из паццо!

                                        Пиц пацо! Пиц пацо!

                                        Из ио цолк

                                        Дынза, дынза, дынза!

Или речитатив ведьмы:

                                         Шагадам, магадам, выкадам!

                                         Чук, чук, чук,

                                         Чук

Вся эта «заумь» не выдумана Хлебниковым, а заимствована из книги известного фольклориста И. Сахарова  «Сказания русского народа». Поместив в драматическую зарисовку ремарку: «Русалки держат в руках учебник Сахарова и поют по нему», - поэт не столько ссылается  на источник своей «зауми», сколько предлагает читателям познакомиться с  таинственным миром языческих дарований. Большой знаток славянского языка, поэт вошел в историю русской литературы как непревзойденный экспериментатор. Друзья – футуристы восторгались его упорством и неистощимостью экспериментирования над словом и удивлялись тому, с какой легкостью возвращал он поэтическому языку образность первобытного мышления, изначальную конкретность.

Словотворец Хлебников, будетлянин, как он сам называет себя, смог одним словом обозначить состояние, которое есть и  в природе, но не имеет названия. Есть дружба, есть вражда, но между этими понятиями – целый спектр состояний. Он это называл «вружбой». Ныне широко известное высказывание «Хотели как лучше, получилось, как всегда Хлебников давно уже определил проще «какнибудцы». Ну а слово поэта «нехотяи» и комментировать не надо.

Фантазия Хлебникова беспредельна и безудержна. Русский Однодум, над которым посмеиваются даже близкие друзья, он решает вселенские вопросы, твердит о будущем и искренне мечтает о том, как дать людям счастье. Чудак, безумец, одержимый, но и благородный мечтатель. Хлебникова постигаешь не сразу – он труден, переполнен экспериментаторством, его образы не подчинены заданному строю, они роятся, смещаются. Ритм стиха его часто ломается, уходит в интонационно – разговорную речь – его стихи трудно заучивать наизусть. Лишь когда впечатление отстоится, в памяти всплывут строчки и поразишься их точности и выразительности…

                                            И вечер темец

                                            И тополь земец,

                                            И моречи,

                                            И ты, далече.

Четыре строчки – шедевр! И все сказано, настроение разлуки создано, томящаяся нотка дрожит и звенит. Подобных примеров краткости и образности в русской поэзии немного.

От голого словотворчества Хлебников переходил к применению его в практической задаче, хотя бы описание кузнечика:

           Крылышкуя золотописьмом тончайших жил, 

           Кузнечик в кузов пуза уложил 

           Премного разных трав и вер. 

           Пинь-пинь-пинь - тарарахнул зензивер

В одной строчке Хлебников способен явить огромный исторически-социальный смысл, явить его резко, без морализаций и повествова­тельных подробностей, жестоко и жестко, раняще серд­це и воображение: “Вот Лена с глазами расстрела” (здесь и сами зловещие события расстрела рабочих на Ленских золотых приисках в 1912 году, потрясшие Россию; и образ беды, кошмара, муки — “глаза расстрела”).

Таким образом, поэт раскрывал в речи абсолютно новые пласты, драгоценные залежи. За  это его современники называли поэта «Колумбом поэтических материков» и «Лобачевским в литературе». Хлебников для XX века это то - же самое, что Пушкин для XIX, а Ломоносов  для XVIII. Его изыскания, внешне выглядящие как словотворчество, неологизмы, искусственно придуманные слова, на самом деле означали серьезный поиск новых, еще не задействованных возможностей языка. Более того, открытия Хлебникова, сделанные им в начале XX века далеко не все освоены и усвоены: русская литература еще не раз будет обращаться к традиции В. Хлебникова.

 
Н.Смирнова
ведущий библиотекарь читального зала
центральной районной библиотеки
 
 
  
 
]]>]]>