Версия для слабовидящих

Вход в систему

КАПЧА
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.
Fill in the blank
 

«Господи, благослови раба твоего...»

В. Морозов

Издревле человека поражали две вещи: окружающий мир и законы существования. Об этом хорошо сказал Иммануил Кант: «Две вещи на свете наполняют мою душу священным трепетом: Звёздное небо над головой и Нравственный закон внутри нас». Мы много говорим о достижениях науки, о знаниях, о прогрессе, но забываем, что это попытка узнать, как устроен мир, и постигнуть законы, которые управляют им.

Наш духовный мир - отражение этого мира, наверное, слабое отражение, поскольку мы не в полной мере осознаём цену тех потерь, которые настигли нас в период гонений на церковь. Ложь, с которой большевики обрушились на церковь, якобы мешавшей обществу двигаться к счастливому будущему, имела лишь одну цель - получить оправдание насилию. Церковь ничего плохого не делала, она выполняла свою миссию приведения духовного мира человека к истинной вере. Взамен духовным пастырям пришли политические инструкторы, которые читали дояркам лекции о грядущем светлом будущем, чтобы эти доярки ещё больше прибавили в своём ударном труде, но обещанного коммунизма не наступило, остался горький осадок при виде сегодняшней деревни с разрушенными фермами. Остались тысячи разрушенных церквей, монастырей, позади тысячи замученных, расстрелянных священников.

После долгих передряг общество вступило в новую эпоху своего строительства, при котором пошло резкое расслоение на богатых и бедных, опять растущая социальная несправедливость, недовольство большей части населения. Духовный мир - это то богатство, которое поможет приблизиться к справедливому устройству общества. Трудно обвинить церковь в том, что, используя доверие граждан, она ищет каких-то благ. Общество озабочено нравственным воспитанием нового поколения, которое воспитывается на других ценностях, и родители с тревогой думают о будущем и детей и своём. Сейчас много говорят о том, как приобщить детей к вере, какие читать книги и как вести разговоры на эту тему. Обществу надо готовиться к новому мировому устройству, в котором без веры можно оказаться на задворках или вообще исчезнуть.

В моём детстве разговоры на религиозные темы были редким исключением, и касались они в основном поведения, обычно говорили: «...будешь плохо себя вести - боженька накажет...». Существовала какая-то невидимая граница, разделявшая всё на «раньше с Богом» и «теперь без Бога». Жили мы, как и большинство, бедно, особенно в послевоенное время, и когда я слышал: «...вот говорят, что раньше жили бедно, а у отца на печке головки сахара стояли, купцы в деревню всё везли - и ананасы, и бананы...», то не верилось и, казалось, это был миф. В нашем доме относительно веры не было ясности, мама вешала икону, а отец был против, он не был против Бога, но был партийным, а партия осуждала религию. В школе всё объясняли просто: человек произошёл от обезьяны, во власти человека подчинить природу и направить себе на пользу и так далее. Из окон школы были видны развалившиеся купола Екатерининского собора, а на карнизах кустики молодых берёзок. В Ямской Слободе Троицкую церковь приспособили для хранения зерна. К такому порядку быстро все привыкли, власть крепким кулаком проводила линию партии. От очевидцев я слышал историю о том, как два красноармейца с винтовками пришли в Екатерининский собор, забрали священников и расстреляли, кажется, в Летнем саду. Почему власть так жестоко преследовала церковь, было непонятно. Из уст многих простых людей я слышал, что церковь ничего плохого не делала, наоборот, она помогала обществу избавиться от тех недугов, которые сегодня завели страну в такую пропасть. Это было в то время; когда в основной массе взрослые были верующими, они ещё помнили престольные праздники в многолюдных деревнях и колокольные звоны во всех концах.

Разговоры в семье о том, чтобы нас крестить, шли давно, но не было священника. Приезжала из деревни бабушка, удивлялась, что мы ещё не крещёные, и давала советы, но ничего не получалось. Наконец пошли разговоры, что появился батюшка, и что он имеет от церкви разрешение крестить на дому. Я видел его, когда он на велосипеде подъезжал к соседскому дому, в необычной чёрной рясе и шапочке. Обряд крещения проходил просто. Посередине убранной комнаты стояла бочка с водой, у иконы горела лампадка, на маленьком столике церковные вещи, раскрытая книга. В доме уже толпились взрослые и дети, первыми крестили маленьких. Батюшка читал молитву, окунал голову в воду и со словами «... Господи, благослови раба твоего...» подносил к губам ложечку со сладким вином. Власти преследовали за это священников, поэтому всё делалось без огласки. Большинству верующих людей приходилось скрывать свои религиозные взгляды, поскольку атеистическая пропаганда была государственной политикой. Общество явно было больное. Гонения на церковь с разной интенсивностью продолжались постоянно, за исключением военного времени, когда напряг человеческих сил достиг предела, власти разрешили открыть церкви и вести службу.

Хочется рассказать ещё одну историю, которую трудно назвать невесёлой, поскольку вселяет какие-то надежды. В период, когда шло разграбление Екатерининского собора, было уничтожено и сожжено много книг и икон из богатого иконостаса, но не все. Мне довелось увидеть одну из них, которая служила в качестве столешницы, перевёрнутая изображением вниз и закрашенная масляной краской. Икона сохранилась случайно, когда работники коммунальной службы выносили церковную утварь из собора, её схоронили в повозке и увезли. Об этой иконе мне известно, что она была отдана на реставрацию в Новгород, но дальнейшая судьба неизвестна. Поразительно, но, будучи в Москве, я посетил Третьяковскую галерею, и в отделе древнего искусства моё внимание привлекла большая икона, она просто манила к себе. Каково было моё удивление, когда на прикреплённой бирке я прочёл: «Икона из Екатерининского собора города Крестцы».

 
]]>]]>